Думаю, последние десятилетия со всей очевидностью продемонстрировали значение эффективного применения «мягкой силы» с точки зрения формирования повестки на постсоветском пространстве. Резкое увеличение роли «мягкой силы», под которой понимается форма власти, предполагающая способность добиваться нужных результатов на добровольной основе путем формирования симпатии, привлекательных идей и без очевидных проявлений принуждения, на мой взгляд, стало одним из ключевых трендов наших дней. В этой связи уместно будет отметить, что происходящие со второй половины прошлого столетия тектонические сдвиги в мировой экономике, связанные со сменами технологических укладов и приоритетностью сфер, связанных с человеческим капиталом, просто не могли не сказаться на процессах, происходящих в политической и общественной плоскости. К слову отметить, именно активное применение «мягкой силы», формирование мощной пропагандистской волны с целью создания в общественном мнении позднего СССР устойчивого образа безальтернативности «ультралиберального» уклада общественного развития и «капиталистического рая» и неспособность тогдашнего советского руководства противопоставить этому образ альтернативной «мягкой силы», в значительной степени и привели к уничтожению великой страны и всего «социалистического лагеря». 
Дело в том, что с интеллектуальным развитием производительных сил общества неизбежным становится увеличение роли формирования в «нужном русле» общественного мнения, поскольку применение «мягкой силы» в условиях высокого технологического уровня экономики и военно-промышленного комплекса становится намного более целесообразным и эффективным по сравнению с применением мер принуждения, так называемой «жесткой силой». Надо отметить, что после развала Советского Союза применение «мягкой силы» на постсоветском пространстве не только не уменьшилось, но и усилия в этом направлении, наоборот, были многократно увеличены. Реализованная с начала 90-х годов прошлого века экспансия в гуманитарную, экономическую, социальную и, естественно, политическую сферы новообразованных стран постсоветского пространства, на мой взгляд, начала носить беспрецедентный характер. Бесчисленные программы обучения и стажировки специалистов за рубежом, мантры об исключительности английского языка, формирование в общественном сознании стереотипов о необходимости не только знать и говорить, но даже думать на языках «продвинутых стран» для получения «окна возможностей» в «новом обществе» вряд ли можно назвать случайными. Именно в 90-е годы прошлого столетия был заложен фундамент, возникли первые ростки почти исключительной необходимости получения дипломов пусть и в откровенно слабых, но не в отечественных образовательных учреждениях для карьерного роста. Многочисленные фонды, неправительственные организации под прикрытием весьма благих, а иногда и благотворительных лозунгов, деклараций и декораций занимались откровенной экспансией по всему периметру постсоветского пространства. При этом общественному сознанию стран региона усиленно навязывались страшилки, связанные с якобы агрессивными планами России. Думаю, не будет лукавством утверждение о том, что лейтмотивом всей политики «коллективного западного либерального проекта» на постсоветском пространстве на протяжении последних почти уже 30 лет была и есть попытка за счет в первую очередь «мягкой силы» всецело препятствовать укреплению отношений между бывшими советскими республиками. Хотя, абсолютно очевидно, что без укрепления связей между нашими странами добиться устойчивого развития региона не представляется возможным. Формирование согласованной инвестиционной политики, единых рынков сбыта, технологическая кооперация, углубление разделения труда - это те направления, которые должны быть в безусловном приоритете в регионе.
Но продукты «соросовских» и прочих активно импортируемых в регион бывшего СССР проектов все эти годы вели и ведут непримиримую борьбу против всего, что могло бы содействовать интеграционным явлениям в регионе. Причем в последние месяцы этот процесс принял еще более агрессивные формы. Уверен, что это связано с неизбежностью глубокого, комплексного, системного и структурного кризиса в мировой экономике, который выявит для общественного мнения абсолютную очевидность целесообразности региональных интеграционных проектов - прежде всего гуманитарного, социального и экономического характера. В этой связи, думаю, следует отметить, что «ахиллесовой пятой» России в целом, особенно на постсоветском пространстве, является именно слабость российской политики «мягкой силы», в результате чего был нанесен очень сильный и чувствительный удар не только по позициям самой Российской Федерации, но и в целом по региону, учитывая роль и значение России на постсоветском пространстве. Думается, устранение этого очевидно слабого места России уже в краткосрочной перспективе должно стать безусловным приоритетом внешней политики нашего северного соседа. Поскольку, имея тот багаж, который накопила Россия с точки зрения исторической роли в гуманитарном, научно-образовательном, социально-экономическом и общественно-политическом развитии региона за последнее столетие, с реализацией необходимой для устойчивого и гармоничного развития всего региона политики, с формированием и развитием соответствующих центров и институтов развития, Россия могла бы добиться долгосрочного процветания во всем регионе и нивелировала бы усилия тех центров «мягкой и не всегда мягкой силы», которые пользуясь развитием дезинтеграционных процессов на постсоветском пространстве, приходят в регион с целью создания смуты и управляемых кризисов.