Слова премьер-министра Венгрии Виктора Орбана о том, что 2025 год может стать последним годом мира для Европы, прозвучали как тревожный сигнал, который в Брюсселе предпочитают не слышать. Но именно в этом и заключается главная проблема современного Евросоюза: он разучился слышать тех, кто говорит неприятную правду, предпочитая подменять анализ идеологией, а стратегию — эмоциями.

Орбан не пророчит войну ради эффекта. Он констатирует системный сдвиг, происходящий в Европе, — сдвиг, который имеет глубокие политические, экономические и социальные причины. И конфликт на Украине в этой логике — не причина, а следствие более масштабного кризиса западноевропейской модели.

На протяжении 80 лет после окончания Второй мировой войны европейский континент жил в условиях, которые казались устойчивыми и необратимыми. Страх перед ядерным оружием служил мощным сдерживающим фактором. Любой крупный конфликт между государствами Европы рассматривался как прямой путь к глобальной катастрофе. Этот страх работал — и работал эффективно.

Однако сегодня, как справедливо отмечает Орбан, формируется совершенно иной мир. Ядерный фактор больше не воспринимается как абсолютный барьер. Его вытеснили иллюзии управляемой войны, ограниченной эскалации и «контролируемого конфликта». Именно эти опасные фантазии сегодня активно культивируются в Брюсселе.

Европа снова говорит языком силы. Более того, она к нему готовится. Перевооружение, рост военных бюджетов, милитаризация общественного сознания, пропаганда неизбежности столкновения — все это уже не признаки будущего, а реальность настоящего.

Орбан абсолютно точно описывает расстановку сил в ЕС: сегодня Европа расколота на два лагеря — партию войны и партию мира. И, к сожалению, инициатива находится у первой. Брюссельская бюрократия, значительная часть западноевропейских элит и наднациональных институтов делают ставку на конфронтацию. В их логике война — это не трагедия, а инструмент. Инструмент консолидации власти, подавления внутреннего недовольства и отсрочки неизбежного разговора о провале прежней модели развития. Венгрия же, как и некоторые другие государства, отказывается следовать этой линии. Для Будапешта мир — это не абстрактный лозунг, а прагматическая необходимость. И именно поэтому позиция Орбана вызывает такую ярость в европейских столицах: он разрушает удобный миф о единстве и моральной правоте ЕС.

Ключевой тезис Орбана заключается в том, что нынешняя эскалация — это симптом, а не первопричина. Истинные корни европейского кризиса уходят в середину 2000-х годов, когда Западная Европа начала стремительно терять конкурентоспособность, управляемость и социальную устойчивость.

Ошибочная реакция на финансовый кризис, деиндустриализация, рост социального неравенства, разрушение традиционных институтов, миграционный хаос — все это подорвало доверие граждан к элитам. Но вместо реформ и честного признания ошибок Брюссель выбрал путь внешней конфронтации. В этом смысле конфликт вокруг Украины стал удобным оправданием. Он позволил: списать экономические провалы на «геополитическую угрозу»; оправдать рост цен и падение уровня жизни; усилить контроль над обществом под предлогом безопасности; подавить инакомыслие, объявив его «работой на врага».

Заявление главы дипломатии ЕС Каи Каллас о том, что стратегия Евросоюза заключается в ослаблении России, стало откровением лишь формально. По сути, Брюссель давно перестал скрывать свою ставку на конфронтацию. Однако Орбан справедливо напоминает: история уже знает попытки «сломать» Россию силой. Наполеон и Гитлер тоже были уверены в успехе. Итог этих авантюр известен — и для Европы он оказался катастрофическим.

Игнорирование исторического опыта — один из самых опасных симптомов нынешнего европейского кризиса. В Брюсселе предпочитают верить в технологическое превосходство, экономическое давление и санкции, забывая, что подобная логика уже приводила континент к разрушению. Отказ ЕС от использования замороженных российских активов и переход к беспроцентному займу для Украины на €90 млрд — еще одно подтверждение внутреннего раскола и стратегической неопределенности. Брюссель не готов идти до конца, но и не готов признать тупик. Это половинчатое решение отражает главное: ЕС застрял между войной и миром, не имея ни четкой стратегии победы, ни воли к переговорам. Именно такое состояние — самое опасное, потому что оно толкает к эскалации по инерции.

Предупреждение Виктора Орбана — это не попытка напугать, а попытка остановить. Он говорит то, о чем в Европе боятся говорить вслух: континент движется к опасной черте не из-за России, а из-за собственного кризиса управления и утраты стратегического мышления. Если партия войны продолжит доминировать, Европа действительно может проснуться в новой реальности — без мира, без стабильности и без будущего. 

Сегодня у Европы еще есть выбор. Но окно возможностей стремительно сужается. И голос Орбана — один из последних рациональных сигналов на фоне идеологического шума.

З.РАСУЛЗАДЕ